Христианские журналы
Жизнь христианина
27.04.2011 г. | Разместил Игорь | Просмотров: 32138
Галина еще раз поправила косынку на голове, посмотрела в зеркало и тут же
вздрогнула от пронзительного крика:
— Ну где ты там так долго? Не на свадьбу же одеваешься!
Виталик был уже внизу и с нетерпением ждал у входной двери как всегда
опаздывающую супругу.
— Как же ты не понимаешь, милый? Мы должны выглядеть прилично, а то еще
распугаем детей своим видом.
Захлопнув дверь, Виталик и Галя быстрыми шагами направились к остановке
автобуса.
Через полчаса шумная и достаточно подвижная толпа людей с авоськами уже
«вносила» их в электричку, поданную на пригородный перрон вокзала. Благо,
электропоезд был пустым, и Виталий с Галей быстро отыскали себе место у окошка.
Еще через несколько минут они уже неслись бескрайними просторами родной
Украины. Склонив голову на плечо мужа, Галя погрузилась в воспоминания.
Как быстро пролетело время. Кажется, еще вчера, прощаясь с родителями, она
уезжала из родного дома. Ей было тогда всего 17. Но она не потерялась в большом
городе. Нашла квартиру, работу и даже познакомилась с новыми подругами. Но то,
что произошло потом, Галя даже не хотела и вспоминать. Ее подруги предложили
попробавать всего один раз таблетку «экстази». Первые ощущения были невыразимо
приятные. Ей казалось, она летает где-то в облаках, чувствуя при этом
необыкновенную легкость и сладость. Однако на другой день после этого девушка
оказалась разбитой физически и разочарованной морально. Два дня она не могла
отойти. Подруги снова посоветовали ей таблеточку.
— Только маленькую дозу, — остерегала ее Наташа.
С «маленькой дозы» все и началось. Дальше были сладкий дымок, который подруги
втягивали по очереди из одного «косячка». Потом перешли на иглу. Каждый раз
Галя говорила:
— Все это последний раз!
Но на другой день начиналась ломка, тело и душа были разбиты и подавлены. Не
было никакой силы сопротивляться коварному зелью. После нескольких прогулов ее
уволили с работы. Денег не хватало не то что на оплату квартиры, не было за что
покушать. Галя похудела, побледнела. Она боялась подойти к зеркалу: каждый раз
на нее оттуда смотрела бледная, с потухшим взглядом, а главное, совершенно
чужая личность. Где-то в глубине сознания она понимала, что идет ко дну. «Надо
остановиться!» — постоянно твердила она сама себе, но какой-то чужой внутренний
голос отвечал ей: «Поздно, милая, теперь ты моя, назад дороги нет!» Галя не
узнавала сама себя.
Она уже не стеснялась собирать пустые бутылки и даже копаться в мусорных
ящиках в поисках чего-то полезного, особенно возле квартир, где жили олигархи и
бизнесмены. От отчаяния и позора девушка не могла найти себе места.
Помочь ей никто не мог. Подруги были не в лучшем состоянии. Ехать к родителям
она и не думала. Отец, проработавший всю жизнь в колхозе агрономом, был очень
честолюбивым человеком, и рассчитывать на его снисходительность не приходилось.
Мама, учительница младших классов, всегда предупреждала Галю: «Доченька, не
обесчести нас, мы люди интеллигентные и известные». В последних письмах Галя
писала о том, что она работает в банке и собирается поступать в институт.
Прошло всего полгода с момента ее отъезда. Если родители узнают, мамино сердце
просто не выдержит! Мысль о том, что нужно как-то покончить с этим позором, все
чаще приходила ей в голову. Она уже начала думать, как сделать это
безболезненно и надежно. Чужой внутренний голос поощрял эти мысли и уже прямо
говорил: «Ты должна уйти из этой жизни в другую, где тебя ожидают особые
ощущения». В этом состоянии Галя нашла брошюру, валявшуюся на мусорке. Красными
большими буквами было написано: «ВАМ НУЖЕН ИИСУС, И ВЫ НУЖНЫ ИИСУСУ». «Нет
сомнения в том, что мне нужен кто-нибудь, — сказала сама себе Галя, — но
интересно, кому это я нужна, да еще в таком состоянии?» Сунув брошюру в карман,
девушка потянулась за стеклянной бутылкой, валявшейся на самом дне мусорного
ящика…
— Галя, ты где?! — резкий голос Виталика прервал ее воспоминания. — Приехали!
Давай на выход.
Выскочив из электрички, супруги жадно вдохнули свежий загородный воздух,
отчего даже головы у них закружились.
— Виталик, как же здесь красиво! — спонтанно вырвалось у Гали. — Смотри, целое
поле ромашек!
— Может, погадаешь? — пошутил муж.
— Как ты можешь такое говорить? — обиделась Галя. — Даже если бы все ромашки в
поле сказали «НЕ ЛЮБИТ», я бы каждой из них ответила: «ЛЮБИТ». Ты самый дорогой
человек в моей жизни, который послан мне самим Господом.
Ты мне не веришь, Виталик?
— Ну что ты! — примирительно ответил он. — Я же просто пошутил.
Несколько минут спустя супруги оказались у ворот, на которых висела старая
надпись: «Детский дом «УЮТ»».
Открыв скрипучую калитку, они растерянно посмотрели на территорию детского
дома, пытаясь понять, где же находится административное здание. В это время
послышался нарастающий шум и истошный, отчаянный детский крик, который заставил
их вздрогнуть и повернуться навстречу шуму.
— Мама, тетя, спасайте! Убивают!
Прямо на них бежал мальчик лет 6 с окровавленным лицом, в отчаянии пытаясь
убежать от преследовавших его старших обидчиков. Галя не успела и опомниться,
как маленький беглец ткнулся окровавленным носом прямо в ее светло-голубое
платье и, ухватившись за нее грязными руками, продолжал молить о помощи:
— Мама, тетя, дядя, помогите, меня хотят убить…
— Тихо, успокойся, маленький, — заволновалась Галя, даже не замечая того, как
обеими руками обхватила его и прижала к себе, как бы пытаясь спрятать от
преследователей.
— Где же ваши воспитали? Что это никто не защищает маленьких?
— Тетя, не отдавайте меня им, меня никто не защищает здесь, я никому не нужен,
— продолжал плакать мальчик.
Его преследователи остановились метрах в десяти от Виталика и Гали, ожидая,
чем это закончится.
— А ну-ка, идите сюда! — твердым мужским голосом произнес Виталик. — Давайте
поговорим с вами, можно ли обижать младших.
Услышав это, мальчики бросились наутек, кто куда, с такой скоростью, что через
несколько секунд их не стало.
— Как тебя зовут, мальчик? — спросила Галя, вытирая ему окровавленый нос
платочком.
— Федор я, — как-то совсем не по-детски, с твердым «р», ответил мальчик.
— Федя, значит. За что это они тебя?
— Меня ни за что, — вдруг снова расплакался мальчик, — просто потому, что меня
некому здесь защищать. Я здесь совсем недавно, и у меня нет друзей. Я здесь
один, ма… ой, извините, тетя! Я сам по себе, — при этом мальчик заметил
красное пятно на платье Галины и еще больше испугался: — Ой, тетенька,
пожалуйста, не бейте меня, я не хотел, я постираю вам платье, я умею стирать с
мылом и порошком. Оно будет как новое, пожалуйста!..
— Успокойся, — ответила Галя, — ничего страшного в этом нет, ты не виноват, я
сама оказалась у тебя на дороге. Покажи нам лучше, где находится администрация.
— Это директор что ли? — переспросил Федя.
— Можно и так сказать, — подтвердил Виталик.
— А зачем она вам? Вы же не станете рассказывать обо мне?! — испуганно
осведомился мальчик.
— Нет, что ты. Мы по другому вопросу.
— Ну, тогда пойдемте, — позвал Федя успокоившимся наконец-то голосом. Уже у
самого крыльца он вдруг догадливо предположил: — Вы, наверное, за детьми
пришли, ведь правда?
— А как ты догадался? — удивился Виталик.
— Тут многие приходят… — жалобно пропел в ответ Федя, — и даже забирают
детей из этого ужасного места.
— А почему так грустно? Это разве плохо? — переспросил Виталик, вглядываясь в
печальные голубые глаза Феди.
— Кому-то и неплохо, и везет, а меня никто никогда не возьмет.
— А почему ты так решил? — взволнованно переспросила Галя.
— Мне дядя сторож сказал, что таких, как я, не берут, — вздрогнувшим голосом
выдавил мальчик и бросился бежать к стадиону, откуда слышалась веселая детская
гурьба.
Виталик и Галя остановились у двери с надписью «Директор». Галя поправила
прическу, прикрыла сумочкой кровавое пятно, после чего кивнула мужу: давай
стучи. В ответ на стук женский суровый голос приказал:
— Входите!
Войдя в кабинет, они заметили худощавую женщину, сидевшую почему-то не в
центре стола, а со стороны. При этом
было хорошо видно, что кресло директора пустует.
— Слушаю вас, — таким же суровым, чуть ли не генеральским голосом обратилась к
ним женщина, сидевшая за столом, не отрываясь при этом от папки с документами.
Виталик как всегда переживал и долго искал слова.
— А Вы директор? — начала Галя и, не дожидаясь ответа, продолжила: — Мы тут по
такому делу. Мы с мужем решили
взять кого-то из детей, если можно. Скажите, к кому тут можно обратиться и что
нам сейчас делать?
Женщина подняла голову, смерила взглядом с ног до головы Виталика и Галю, и
только после этого снова зазвучал
ее металлический голос:
— Жанна Константиновна, заместитель директора. Директор будет через 3 дня. Вы
уже решили, кого хотите взять?
— Простите, а как, и куда, и кто нам?.. Мы здесь первый раз.
— Ну, не мне же вам подбирать ребенка, — перебила Жанна Константиновна. —
Идите на территорию, знакомьтесь, только не давайте никаких обещаний детям, а
то многие приходят, обещают, а потом чуть что «и в кусты». Пока определитесь, а
директор появится, с ним и обсудите юридические нюансы…
Галя даже не знала, что ответить. Пока она обдумывала, Жанна Константиновна
снова опустила голову и погрузилась в документы, при этом бросив:
— Если у вас все, я не буду вас задерживать. Идите на территорию и знакомьтесь
с детьми.
Выйдя поспешно из кабинета, Виталик и Галя пошли на спортивную площадку,
откуда доносился шум детей. К их немалому удивлению, они увидели там старого
знакомого Федю. Он не заметил их и вместе с другими детьми гонял мяч, падая и
вставая, то звонко смеясь, то отчаянно возмущаясь. Супруги понаблюдали за
детьми в течение получаса, прошлись по территории, побывали в комнатах. Их
решение было однозначным: Федя. Они пригласили мальчика снова к себе,
познакомились с ним поближе.
Федя оказался здесь совсем недавно, после смерти мамы. Он был достаточно
смышленым, подвижным и не по возрасту рассудительным. Темно-русые волосы,
курносый нос, голубые глаза. Федя рассказал о том, что он в последнее время жил
с бабушкой, а мама работала за границей. Бабушка часто рассказывала ему сказки
и читала стихи… После того как она заболела и попала в дом престарелых, мама
приехала с работы домой. Потом вдруг и она очень сильно заболела, и ее забрали
в больницу. Больше она не вернулась…
— Кем она работала? — переспросил Виталик Федю.
— Мама сказала, что мне лучше об этом не знать, мне надо хорошо учиться в
школе, чтобы иметь другую профессию.
Я буду поэтом, — заключил Федя и начал цитировать стихи, котрым научила его
бабушка:
Из крынки в кружку молоко
Переливать не так легко.
Послушай бабушку, мой внук,
Давай-ка я тебе налью.
«Я сам! Я сам!» —
кричит упрямый внук…
Время пролетело очень быстро. Федя услышал звук сирены, звавший детей на обед,
и начал прощаться.
— Спасибо вам за печенье и за то, что защитили меня. Вы еще придете? Мне так с
вами было хорошо.
Галина обняла мальчика и взволнованно пообещала:
— Конечно, Федя, мы обязательно вернемся.
Покинув интернат, супруги какое-то время шли молча к электричке.
— Что скажешь, Виталик? — не выдержала Галина.
— А что здесь скажешь? — как-то внезапно ответил муж, как будто он давно уже
ждал этого вопроса. — По-моему, этот мальчик — это дар от самого Господа. Нам
просто надо принять его с благодарностью.
— Конечно, милый. Мы только вошли, а Господь уже послал его нам навстречу.
Если ты согласен, я начну потихоньку собирать какую-то одежду и готовить
комнату, — засуетилась Галина.
— Подожди еще с одеждой. Прежде всего нужно кучу справок и документов, а потом
остальное. Ничего, — размышлял Виталик вслух, — я это дело возьму под свой
контроль, у меня есть знакомый юрист, сделаем все как надо и по возможности
быстро.
Оказавшись в электричке, Галя немного успокоилась, голова сама склонилась на
плечо мужа, и тут же память опять вернула ее в прошлое. В брошюре, которою она
нашла на мусорке, кроме слов «Иисус нужен вам, и вы нужны
Иисусу», был и адрес, по которому приглашали на богослужения. «Лесная, 12, —
прочитала Галя. — Это же совсем рядом!»
С трудом пережив два дня, мучаясь от ломки и желания принять наркотик, она
пришла в воскресенье утром по указанному адресу. У распахнутых ворот прочитала
надпись: «Церковь евангельских христиан-баптистов». Вошла во двор и
остановилась в нерешительности у дверей. Однако, увидев, как десятки людей
свободно заходят внутрь,
Галя рискнула и через несколько мгновений оказалась в довольно уютном здании с
удобными скамейками. Она тихонечко проскользнула среди рядов и села на самой
задней. Все, что произошло после, показалось ей каким-то мистическим видением.
Слова приветствия «Мир вам». Молитва понятными словами и простыми предложениями.
Пение, в котором участвовали все. Участие хора. Вдохновенные слова выступавших
людей, часто повторявших:
«Иисус ждет вас, Он хочет помочь вам. Он вас любит».
Все это прошло быстро, как сладкий сон. Сразу после того, как было объявлено о
завершении служения, Галя вышла на улицу. Она остановилась у забора и
наблюдала, как люди тепло приветствовали друг друга, не только подавая руку, но
и заключая в объятия. У каждого были свои знакомые, все спешили подойти к ним и
пообщаться.
Все были красиво одеты, выглажены, выбриты, чистые. Галя даже почувствовала
себя неловко, сравнивая свой неутешительный вид и не первой свежести одежду.
«Кому я тут нужна? — подумала она про себя. — Может, Христу и нужна, но где Он,
этот Христос?» С такими мыслями она поспешно вышла со двора церкви и
направилась к квартире.
В квартире было холодно, кушать нечего, и Галя просто завалилась на кровать, и
слезы осенним дождем полилились у нее из глаз. Она так и уснула, лицом вниз на
мокрой подушке. Проснулась Галя от шума и голосов вернувшихся подруг.
— Ты что же, как покойник, лежишь? Давай вставай, у нас заначка осталась, да и
кое-что покушать принесли.
И снова все пошло по кругу. Доза, мусорки, голод, ломка и голос внутри: «Пора
кончать с этой жизнью, сейчас или никогда».
В следующую субботу Галя опять наткунулась на брошюру: «Иисус нужен вам, и вы
нужны Иисусу». Она вспомнила о том, что произошло в воскресенье, и ее сердце
наполнили противоречивые чувства. С одной стороны, она испытывала какое-то
умиротворение и даже тепло во время собрания. С другой стороны, чувствовала
себя ненужной и среди этих так порядочно одетых, веселых и самодостаточных
людей. Ей казалось, что даже своим видом она портит все, а если еще узнают о ее
делах и душевном состоянии, тогда вообще от нее убегать будут, как от
прокаженной. Эти чувства боролись в ее сердце почти всю бессонную ночь, но
наутро она все-таки решила снова пойти на собрание.
Все произошло почти так же, как и в прошлый раз. Такое светлое, дышащее теплом
и надеждой служение. А дальше все снова приветстовали друг друга, смеялись,
разговаривали в кругу своих знакомых. Несколько женщин, правда, пожали ей руку
со словами «приветствую, сестра», но не более того. Галя еще какое-то время
постояла у забора, размышляя над последними словами проповедника, говорившего о
Закхее. И в голову лезли мысли: «Конечно, к таким богатым и знатным, как
Закхей, любой почтет за честь зайти в дом. А кто я? У меня и дома нет даже. И
что я могу раздать бедным, если и сама нищая?»
Чувствуя, как слезы наворачиваются на глаза, Галя резко повернулась к воротам
и быстро зашагала. Она была уже почти уверена, что сюда больше не возвратится,
хотя и впереди были только мгла и безнадежность. Уже у самых ворот она вдруг
услышала мягкий, приятный голос:
— Сестричка, куда Вы так торопитесь? Я Вас здесь ожидаю.
Галя подняла печальные глаза и увидела перед собой седоволосую, небольшого
роста женщину.
Во-первых, я хочу вас поприветствовать. Меня зовут Мария Петровна, или просто
сестра Маша, – продолжала свою речь женщина, протягивая руку для
приветствия.Во-первых, я хочу вас поприветствовать. Меня зовут Мария Петровна,
или просто сестра Маша, – продолжала свою речь женщина, протягивая руку для
приветствия.
Галя как-то неуверенно подала свою руку, невпопад переспросив при этом:
– А мы знакомы? То есть я хотела спросить: Вы меня знаете?
– А как же, милая, – радостно призналась Мария Петровна, пожимая Галине руку.
– Вы же были на собрании в прошлое воскресенье, верно? Я Вас сразу заметила:
лицо у Вас бледное и глаза печальные. И я сказала себе после собрания: приглашу
Вас домой пообедать со мной. Но после служения заговорилась с сестрами; пока
дошла до ворот, а Вас уже и след простыл. Вы уж простите меня, пожалуйста, и не
откажите сегодня мне. Я дома одна: муж у меня умер 2 года назад, дети далеко
живут, встречаемся очень редко. Здесь в собрании у меня столько радости и
общения, а дома так одиноко. Как зовут-то тебя? — не останавливалась женщина.
– Галина. Спасибо Вам большое. Как-то неудобно мне, – ответила девушка,
пытаясь спрятать глаза.
– Нет, нет! – возразила Мария Петровна. – Я всю неделю и особенно сегодня
ночью молилась в душе о том, чтобы Господь дал мне возможность снова увидеть
Вас. И если Вы не зайдете, то лишите меня радости иметь гостя от Господа, – с
этими словами она взяла Галину под руку и, не переставая говорить, повела к
трамвайной остановке. – Здесь недалеко, всего 2 остановки…
Через полчаса они уже сидели в скромной, но уютной квартире, кушали вкусный
украинский борщ со сметаной, голубцы и салат «Оливье».
– Ой, как вкусно, – не уставала повторять Галя, не евшая домашней пищи с той
поры, как покинула родительский дом.
– Ты ешь, доченька, – как-то ласково перешла на «ты» Мария Петровна. – Я так
рада, что ты здесь. Я ведь хочу чем-то послужить Господу, как и другие, но в
церкви у меня ничего не получается. Я даже молиться стесняюсь. Это здесь, с
тобой, я смелая, а в церкви волнуюсь так, что поднимается давление и забываю
слова. А вот сестры рядом со мной так красиво молятся, я даже по-доброму им
завидую.
– Вы так со мной откровенны. Вы ведь меня совсем не знаете, – заметила Галя.
– Ничего, доченька, придет время, ты все сама расскажешь.
После всего Галина попила крепкого чая из мяты, и ее вдруг потянуло на сон.
Она даже не помнила, как очутилась на диване, накрытая одеялом, а под головой –
мягкая подушка…
– Эй! Просыпайся, мы уже в городе, – услышала Галина голос своего вечно
бодрствовашего супруга.
Приехав домой, Галя, прежде всего, начала планировать, как лучше обустроить
комнату для Феди.
– Нам бы столик письменный нужно, – советовалась она с мужем, – и, может, мы
какие-то игрушки купим. А как насчет одежды и обуви? Туфли у Феди совсем
старенькие, ты ведь заметил?
Казалось, у супругов нет уже другой темы для разговора.
– Нам надо через неделю приехать туда, чтобы сказать директору о нашем
решении, – поддержал ее муж.
– Через неделю, может быть, будет поздно, – переживала Галя.
– Я не могу раньше, во-первых, – отвечал ей муж. – Во-вторых, если он от
Господа, как ты говоришь, то никуда не денется.
– Что значит «если? – обиделась Галя. – Сомнений быть не может.
Виталий вдруг стал серьезным и строго спросил:
– Его фамилия как?
– Ой, а я и не спросила, – ответила Галя.
– Вот и хорошо. А как мы его найдем? Мало ли там мальчиков по имени Федя?
– Да ты что?! – удивилась супруга. – Он же особенный!
– Что же особенного? – возразил муж. – Я, например, не уверен, что так
запросто узнаю его, если снова встречу.
Надо было узнать фамилию! – не унимался Виталик.
– Милый, – обняла его Галина, – не волнуйся, я его узнаю, даже если бы там
была тысяча таких, как он. Женские
глаза по-другому видят мир, они смотрят через сердце, а сердце не обманет.
Неделя показалась для Галины годом, она не могла дождаться субботы, чтобы
поехать в интернат. Но, когда пришла
суббота, Виталик сказал, что в выходные он должен работать, и поездку, к
большому огорчению Галины, пришлось
отложить еще на неделю.
Еще через неделю они снова оказались в той же электричке. На этот раз Гале
было не до сна. Она была взволнована и не могла дождаться, когда же поезд
отправится.
– Виталий, – вдруг заговорила она, – а почему ты решил на мне жениться?
От неожиданного вопроса муж даже привстал:
– Ты что, с луны свалилась? Я же тебе говорил сотни раз: просто люблю.
– Это я знаю, – согласилась Галя. – Но как ты решился полюбить такую, как я?
Ведь когда я начала посещать собрания, меня все как-то обходили стороной и даже
опасались. Если бы не Мария Петровна, я бы не прижилась у вас. И еще, почему ты
никогда не спрашиваешь меня о моем прошлом?
– Да знаю я все, – не выдержал Виталик. – Как-то раз Мария Петровна пришла к
нам на молодежный совет и просила, чтобы мы помогли одной девушке, которая
начала посещать собрания. Она рассказала все о тебе и даже то, как она ходила с
тобой к врачу в наркодиспансер, как тебя мучил чужой голос, о твоей депрессии и
отчаянии.
Мы только тогда поняли свою ошибку, и, поверь, нам было очень стыдно, что так
красиво поем, читаем стихи и даже молимся, а нуждающегося человека порой не
замечаем. Мы и каялись, и молились о тебе и о себе… – продолжал свою исповедь
Виталик. – Я вообще восхищаюсь тобой, как ты смогла все это оставить и
покаяться. Я помню, как это было, – продолжал он. – Воскресенье. Я как раз был
в хоре и, когда увидел, как ты идешь к кафедре, от радости хотел выбежать тебе
навстречу. Я очень переживал, сможешь ли ты помолиться…
– Знаешь, – ответила Галина, не в силах больше сдерживать слезы, – я ведь
решилась еще вечером. Мы сидели за столом у Марии Петровны, и она спросила
меня: «Галя, ты все еще не веришь, что нужна Христу?» – «Теперь верю, –
ответила я без колебаний. – Я переживаю о своем прошлом». На это сестра Маша
прочитала мне из Послания к Римлянам 5:8: «Но Бог Свою любовь к нам доказывает
тем, что Христос умер за нас, когда мы были еще грешниками». «Знаешь, доченька,
– прокомментировала она, – такие, как есть, мы и нужны Господу, Он убеляет наше
прошлое кровью Своей и дарует немеркнущую надежду в будущем». Эти слова тронули
меня до слез. Она предложила мне помолиться, и я согласилась. А наутро уже
чувствовала себя новым человеком, с меня как гора свалилась. Но Мария Петровна
сказала мне: «Доченька, ты должна засвидетельствовать о своем покаянии. Не
стесняйся и не бойся; когда будет призыв, выйди вперед, и пресвитер все
подскажет тебе, что дальше делать».
– Знаешь, Галя, – снова принялся за исповедь Виталик, – прежде чем к тебе
подойти, я почти год молился и просил Господа, чтобы он или возгрел мои чувства
к тебе, если в этом Его воля, или, наоборот, поставил препятствия и охладил мои
желания. Что было дальше ты, наверное, помнишь.
– Как же не помнить? – оживилась Галя. – У меня даже в мыслях не было, что ты
на меня обратишь внимание. Вокруг тебя всегда было много сестер, таких
красивых, активных в служении, из порядочных семей. Когда ты предложил мне
дружбу, я не могла уснуть несколько ночей подряд…
Супруги так увлеклись признаниями, что даже не заметили, как пролетело время.
Знакомая остановка, дорога, и они оказались снова перед воротами с надписью:
«Детский дом «Уют»». Пройдя внутрь, они никого не встретили. Через несколько
мгновений остановились перед дверью с надписью: «Директор». На этот раз
постучал Виталик.
– Входите, – услышали они приятный мужской голос.
Оказавшись в кабинете, Виталий и Галина увидели на директорском кресле
лысоватого мужчину лет 55, а рядом сидела та же худощавая женщина, с той же
папкой, которую они видели 2 недели назад.
Директор поднялся с кресла, сделал несколько шагов навстречу супругам и,
широко улыбнувшись, подал им руку.
– Добро пожаловать в «Уют», – обратился он к супругам, как к давним знакомым.
– Здравствуйте, – произнес Виталик, взявший на себя бремя переговоров на этот
раз. – Мы к вам с просьбой…
– Да, знаю, – не дождался конца фразы директор. – Меня зовут Владислав
Васильевич. Я рад вашему приезду и прошу: садитесь и расскажите мне о ваших
планах.
Удивленные таким теплым приемом супруги, не скрывая чувств, поведали о своем
решении усыновить Федю.
Директор слушал их молча, не перебивая, и, только когда Виталик высказал
обеспокоенность тем, что он не помнит
фамилии мальчика, директор каким-то другим уже тоном успокоил их:
– Я их всех знаю и без фамилий.
– Это Богданчук, что ли? – отозвалась уже знакомая им Жанна Констнтиновна, не
отрываясь от папки, и тут же добавила: – Печальный случай.
У Гали екнуло сердце:
– Что-то случилось с мальчиком? Где он? Он жив? – заволновалась она.
– Да нет, ничего не случилось. Он жив и находится здесь, в «Уюте», –
попробовал успокоить их Владислав Васильевич. – Просто есть некоторые вопросы в
отношении этого мальчика, не все так просто. В нашем доме есть много хороших и
нормально развитых детей. Вы можете пройтись, еще раз все посмотреть и
подобрать себе кого-то более подходящего.
Тут уже не выдержал Виталик:
– Что значит подобрать кого-то? Мы уже сделали свой выбор и отказываться от
него не собираемся.
– Понимаете, – начал осторожно объсняться директор, – Федя, как и другие наши
дети, из неблагополучной семьи.
Его мама работала за рубежом, если можно назвать работой то, чем она там
занималась. Как вы знаете, она умерла около полугода назад. Недели две тому
назад из Турции пришли некоторые документы о ней. Я имею в виду ее болезнь. И
по представлению милиции мы обязанны были взять тесты у мальчика. После первых
результатов в городской клинике мы не могли поверить и сделали повторные
анализы, которые отправили в столичную лабораторию. 2 дня назад получили
подтверждение: у мальчика не все в порядке со здоровьем. Хотя симптомов болезни
еще нет, он является только носителем инфекции, но она может проявиться в любой
момент…
– Это для нас не важно, – поспешил с ответом Виталик, – мы его подлечим, не
оставим один на один с его проблемами.
– Понимаете, – пытался смягчить ситуацию директор, – не все может современная
медицина. Есть такие ситуации, где человек бессилен.
– О чем вы говорите? – вырвалось из груди у испуганной Галины.
Директор сделал паузу, как бы собираясь с силами. В это время железный голос
Жанны Константиновны снова зазвучал, теперь уже как приговор судьи:
– СПИД у него! Не жилец он. Зачем вам нужен без пяти минут покойник? Потянет
он своей инфекцией и вас за собой в могилу!
Эти слова, как молния, пронзили душу Галины насквозь. Она побледнела и
пошатнулась – Виталик еле успел ухватить ее за плечи. Испуганный директор
вскочил и, повернувшись к завучу, уже строго выговорил:
– Зачем Вы так, Жанна Константиновна? Нельзя так людей травмировать! – и,
налив в стакан воды, поднес его к Галиным посиневшим губам. – Во-первых, он
только ВИЧ-инфицированный, – начал снова директор. – Носители вируса иногда
проживают еще несколько лет, пока начнутся симптомы болезни. Во-вторых, вирус
иммунодефицита не передается посредством простых контактов. Вы можете жить с
инфицированным человеком в одной комнате, есть из одной тарелки и даже
обниматься, и вам ничто не угрожает. Просто, понимая сложность ситуации, я
просил бы вас не торопиться с решением. Мальчик пробудет у нас еще несколько
дней, а потом мы должны отправить его в специальное учреждение. Не думаю, что
вам нужно принимать безрассудное и поспешное решение. Как я уже говорил, у нас
много детей совершенно здоровых и нормально развитых. Может, и у вас еще
поправится здоровье, и вы сможете родить ребеночка.
– У нас нет проблем со здоровьем, – каким-то уставшим и подавленным голосом
возразила Галина директору. – Просто после свадьбы мы решили сначала принять
чужого ребенка, как и Бог нас принял к Себе, а потом уже и своего родить.
Эти слова заставили оторваться от папки Жанну Константиновну. Она сняла очки и
круглыми от удивления глазами посмотрела на супругов. После этого, ничего не
сказав, она покачала головой в упрек им и вышла из кабинета, хлопнув дверью.
После некоторой паузы директор заговорил снова.
– Давайте встретимся через недельку и все спокойно обсудим. Вы должны принять
решение на трезвую голову, в спокойной обстановке.
Выйдя из кабинета, супруги молча пошли к остановке электрички. Добравшись
домой, они упали на колени и в слезах просили у Господа силы и мудрости, чтобы
принять решение, угодное Ему.
Прошло еще несколько бессонных ночей и тревожных дней. «Что делать?» –
рассуждали супруги. Принять мальчика с инфекцей самой страшной болезни
современности и жить, подвергаясь опасности, не имея при этом никакой
перспективы? Или сдаться обстоятельствам и отказаться от влечения сердца к
такому беззащитному, обездоленному и, вместе с тем, такому дорогому для них
Божьему творению?
В один из вечеров, после поста и молитвы, они раскрыли Библию наугад. Место,
которое окрылось, оказалось им хорошо знакомым. «Но Бог Свою любовь к нам
доказывает тем, что Христос умер за нас, когда мы были еще грешниками». Решение
пришло само собой.
Через два дня супруги снова посетили «Уют». Вместе с директором они нашли Федю
в отдельной комнате, куда его переселили перед переводом в другой интернат.
Увидев их, мальчик засиял, как солнышко после летнего дождя:
– О тетя Галя! А я так ждал, что вы приедете. Я так рад хотя бы раз еще вас
увидеть, больше, наверно, не придется: меня переводят в другой интернат.
Пряча мокрые глаза, Виталик положил руку на плечо Феди и твердо произнес:
– Никуда ты не поедешь, сынок, мы забираем тебя домой
– Ты ведь не против пожить у нас? – пытаясь улыбнуться, спросила Галина и
потянула головку Феди к себе.
– Тетя… мама, – жалобно затянул Федя, – я буду послушным и хорошим. Я буду
помогать вам в работе, вы можете на меня расчитывать. Вы же не шутите? Взрослые
должны быть серьезными людьми, – не унимался он, уткнувшись носом в голубое
платье Галины и обхватив ее своими детскими ручками с такой силой, как будто
это была его последняя надежда.
Владислав Васильевич вышел из комнаты, не в сотоянии сдерживать свои чувства.
«Странные они, эти баптисты-евангелисты, – сказал он про себя. – Даже если весь
мир от тебя отказывается, они принимают. Это или фанатизм, или любовь в высшем
смысле этого слова. На фанатиков они вроде и не похожи. Надо бы посмотреть в
Библию. Уже лет 10 как лежит на полке, а я и строчки одной не прочитал. А
жизненная осень, между тем, уже стучится в двери… там и зима, гляди, пожалует,
– размышлял Владислав Васильевич, наблюдая, как ветер срывал пожелтевшие листья
с белокорых берез и, поиграв с ними некоторое время в воздухе, устилал ими, как
разноцветным ковром, территорию его родного «Уюта».
Источник: http://krinica.org
